Деофшоризация в России – как и всё в России имеет свой вкус и цвет. И даже заявляя о безоговорочном желании избавить страну от офшоров и налоговых уклонистов, в итоге получается совсем не так всё просто. В частности, удивляет то, что все компании должны выводить свои активы из офшоров, а вот крупные госкомпании наоборот туда уходят.
Сейчас речь идёт о том, что в мае 2014 года Внешэкономбанк открыл дочернее подразделение в одном из самых уважаемых «офшоров»-мидшоров – Гонконге. Инвестиции в этот проект составили порядка 30 миллионов долларов. Целью названо привлечение азиатских инвесторов для работы на территории России. Так же им хотелось бы облегчить доступ российских компаний на азиатский рынок ради увеличения экспорта в этом направлении.
Цель, честно сказать, абсолютно закономерная и логичная: во-первых, с точки зрения самого предприятия, а во-вторых, с точки зрения всего российского бизнеса. Сегодня, когда Запад активно ставит палки в колеса, ограничивая финансирование и вводя санкции, Восточные партнёры реально могут помочь. Выход на крупные рынки всегда осуществлялся через подобные Гонконгу юрисдикции – потому что это выгодно, удобно и безопасно.
Но вот тут в силу вступает когнитивный диссонанс – тогда почему, спрашиваем мы, нельзя остальным российским компаниям нормально работать в офшорах? Почему проводится жесткая политика деофшоризации и откровенно деструктивные решения не удаётся провести только благодаря массовому сопротивлению бизнеса? Почему госкомпании могут работать в офшорах – пусть Гонконг и не считается 100% офшором, но он гораздо ближе к ним, нежели Россия, — а средний, малый или иной бизнес не могут?
Наверное, дело в том, что в госкомпаниях государство и так получает свою долю денег, а с остального частного бизнеса нет – вот и стараются пойти по классической удушающей схеме, вместо того, чтобы создавать нормальные условия существования.
Понятно, что когда большая часть экспорта, будь то нефть или рыба идёт через офшоры, заработки падают. К примеру, Счетная Палата РФ выяснила, что более 40% всей экспортируемой рыбы, как и прочих биоресурсов, вывозится через офшоры. 40% это если считать по весу, по стоимости это «всего лишь» 37,5%. Причем Счетная Палата прямо заявила, что большая часть этих контрактов с офшорами – чистой воды проформа, а реальный заказчик третье государство. Но это позволяет здорово занижать цены.
Добавим сюда и то, что российские рыболовные суда предпочитают не заходить в Российские порты – ремонт, обслуживание они проходят где-то заграницей. Это приводит к потерям как на налогах (НДС и таможенные пошлины), так и непосредственно на самом обслуживании. Существует предложение убрать таможенные платежи, чтобы привлечь корабли обратно и позволить им обслуживаться дома, что косвенно привлечет гораздо больше денег, чем сейчас.
Но при этом пока что лучше считают запретить работу с офшорами и ввести уголовную ответственность за использование офшорных схем…
Но не так гладко идёт и сам процесс деофшоризации: наполеоновские планы с примесью блицкрига не так просто осуществить. Что имеется в виду? Начнём с того, что первоначально срок вступления в силу некоторых законов, например, о контролируемых иностранных компаниях (КИК) был намечен на 2015 год. Теперь появилась цифра 2019. Правда затем поступило пояснение, что 2019 год, скорее всего, станет моментом, когда новое антиофшорное законодательство вступит в силу в полной мере, а переходный процесс с первыми ограничениями начнётся по плану в 2015 году. Раньше переход планировался в течение 2-3 лет.
В качестве переходных условий Минфин предложил порог декларируемых доходов с офшоров в размере 50 миллионов рублей на 2015 год, 30 миллионов на 2016, а затем довести до 10 миллионов. Если заметить, что первоначальная идея была установить порог в 3 миллиона, то прогресс на лицо.
Так же решено (пока что) установить минимальный порог владения иностранной компанией в 50%, как и просил бизнес, но только на 2015 год, а затем снизить до 25% или 10%, если есть несколько российских владельцев, и их общая доля превышает 50%. Вместо изначальных 10%, которые напугали всех и вся – тоже вполне себе конструктивный диалог.
Но помимо вышеуказанных послаблений, у некоторых чиновников возникают предложения по облегчению жизни бизнеса в связи с деофшоризацией. Например, Минэкономразвития предлагает не определять налоговое резидентство. Дело в том, что это сложный процесс, который неадекватно проводить без наличия развитых соглашений по обмену налоговой информацией. А их как раз и нет пока что.
Поэтому предлагается сначала сосредоточиться на части контроля за иностранными контролируемыми компаниями, а затем уже смотреть, насколько возможно и обосновано внедрение нового понятия в законы и практику. Правда, представители данного министерства считают, что Минфин будет против и постарается протолкнуть внедрение «налогового резидентства» — ведь это важный шаг, который потенциально может облегчить сбор налогов с тех, кто использует офшорные схемы.
Посмотрим, что из этого выйдет.
Ещё одна разумная мысль, которая появляется и тут, и там, да мы и сами её периодически озвучиваем: российское право необходимо интегрировать в мировое, делать его более понятным и прозрачным, плюс сосредоточится на создании благоприятного климата внутри страны, а не запрещая ведение бизнеса вне её. 
Тогда и корабли будут заходить в родные порты, и рыбу будет выгоднее продавать на внутреннем рынке и вывозить уже готовый продукт, а не сырье. Да и инновации, к которым стремится каждое правительство, начнут развиваться – для них просто нужны четкие, понятные и стабильные условия. Невозможно доверять системе, которая меняется каждый год и единственное, что отличается постоянством это взятки и наезды.
Так что лучше сосредоточится бы на развитие бизнес-климата, на реально действующем и прозрачном законодательстве, на четких механизмах взаимодействия между чиновниками и предпринимателями и населением.
И тогда и офшоры будут меньше нужны, и регулировать их можно будет больше без вреда для реального бизнеса.
